РГАДА. Ф.192, оп. 1, д. №4b, 254 листа: THEATRUM ORBIS TERRARUM Sive ATLAS NOVVS in quo TABVLAE et DESCRIPTIONES omnium Regionum, Editae a Guiljel: et Ioanne Blaeu. – Ams. 1645. ЛЛ. 7об-8, фрагмент. На этой карте середины XVII века воспроизводится самый ранний картографический образ Северо-западной Азии – как лакуны за пределами Европы. Лакуна закрывается рисунком и картушем.
Одни из первых доступных европейцам сведений о юго-западной части нынешней Сибири и Западносибирской равнины появляются на Каталонской карте (атласе) 1375 года [1] и восходят, очевидно, к арабским и персидским источникам. Однако, в целом для европейской картографии XIV-XV вв. более характерно воспроизведение античных географических образов, в соответствии с которыми почти вся малоизвестная часть северной Азии к западу от Чёрного моря относится к Скифии. Нельзя сказать, что новые сведения не принимались во внимание – новацией относительно античных образцов было представление о Тартарии, связанное как минимум с текстами Плано Карпини и Марко Поло. Однако даже эти свидетельства очевидцев обладали не очень высоким авторитетом в сравнении с «великими древними». И в целом новые данные были разрозненны, бессистемны и малоавторитетны. Географы и картографы, создававшие оригинальные произведения, а не копировавшие данные Клавдия Птолемея или Страбона, могли позволить себе комбинировать в определённой пропорции Scyphia и Tartaria, как это получилось на карте Вальдзеемюллера 1507 года, но в остальном даже известные европейцам данные о географии Восточной Европы часто игнорировались.
Второе картографическое открытие Сибири связано уже с данными о территориях Московского царства и источниками по географии этих далёких окраин Европы. В 1520-х годах напечатана карта, иллюстрировавшая труд Павла Йовия (ит. Паоло Джовио) Новокомского, и составленная (по некоторым предположениям картографом Баттистой Агнезе) по данным русского посла, новгородца Дм. Герасимова, которая давала новые сведения о Московии. На ней впервые появляется Permia Regio – территория (регион), который в последующие два столетия станет традиционным картографическим соседом интересующих нас территорий. В 1540-60-х годах в Европе появились сразу три свидетельства о Московии и прилегающих землях, в том числе Северо-Западной Азии. Это карта Антония Вида, основанная на свидетельствах и источниках выходца из Московии или Литвы, карта и записки имперского посланника Сигизмунда Герберштейна, «Описание…» и карта британского посла в Москве Антония Дженкинсона. Карта Дженкинсона компилировала данные карт Вида и Герберштейна, однако, была весьма авторитетной благодаря автору, имевшему статус очевидца. Впрочем, и предшествующие произведения вполне вероятно включали в себя данные карты Джовио.
Ibid, лл.7об-8: полный разворот
Это воспроизведение данных предшественников с их возможной редакцией, дополнением и иной визуализацией было основным способом трансляции географических сведений о регионах мира, известных европейцам из «вторых и третьих рук». Именно для удалённых территорий, сведения о которых были разрозненными, неполными и непроверяемыми, наиболее характерны устойчивые, даже консервативные, картографические образы, повторяющиеся у разных авторов из десятилетия в десятилетие.
Дополнительным фактором «консервации» данных был немассовый почти художественный характер раннемодерной европейской картографии. Картографов, возможно, было меньше, чем художников; составление и производство карт быстро превращалось в семейный бизнес, передавалось по наследству, наиболее удачные карты воспроизводились многократно с минимальными изменениями или вообще без них.
В закреплении и трансляции данных первой половины – середины XVI века о Северо-западной Азии особую роль сыграли два картографа фламандского происхождения Авраам Вортелс и Герард Кремер, более известные под своими латинизированными именами – Ортелий (Ortelius) и Меркатор (Mercatoris). Коллеги и земляки со схожими религиозными симпатиями они имели доступ к достижениям самой развитой в то время испанской картографической традиции и положили основание новой – фладмандско-голландской. Основной формой этой традиции стал атлас. Ни Ортелий ни Меркатор не могут считаться изобретателями атласа, но именно последний придумал само название «атлас» для собрания карт, а оба картографа сделали новый формат популярным и распространённым [2].
Именно в труде Ортелия 1570 года (Theatrum Orbis Terrarum) появляется оттиск вышеупомянутой карты Дженкинсона и ещё ряд карт Азии и Европы, согласованных с данными 1540-60-х гг. Первый картографический образ Северо-западной Азии достаточно актуален и подробен для того времени: региональные топонимы (Tumen, Permia, Ioughoria, Condora, Obdora) могут быть проинтерпретированы современным исследователем довольно однозначно и соотнесены с известными нам политическими и племенными образованиями. То же можно сказать и о городе Siber и реке Oba.
За последующие сто лет – вплоть до знаменитого двенадцатитомного атласа Блау этот образ принципиально не менялся. Появлялись новые городские и региональные топонимы, связные с новыми порциями информации, можно говорить о дочерних вариациях, но сама структура картографического образа, его укоренённость в данных середины XVI века – не менялись.
То есть, в силу ограниченности новой информации о регионе картографический образ Северо-западной Азии превратился в общее место и эталон географического знания, оказывавший влияние на карты и атласы всей последующей фламандско-голланской традиции и даже на картографические традиции других стран.
К рубежу XVI-XVII столетия региональный топоним Tumen заменяет аналог Sibiria, что по имеющимся данным соответствует политической истории региона, но с большим запозданием.
В 1620-30-х гг. на некоторых картах вместо города Sibiria/Sibir появляется Tobol metroplis Sibiriae – к этому времени Сибирское ханство (и его столица Сибирь) не существуют около полувека – со времени русского завоевания. При этом карты, воспроизводящие старые авторитетные образцы, тоже продолжают печататься. Иногда в одном и том же атласе соседствуют карты, дающие различную по актуальности информацию с разрывом в несколько десятилетий и более.
Несмотря на значительное обновление географических данных о Сибири вообще и её юго-западной части к началу XVIII века, на картах остаются малопонятные европейцу, но традиционные Lucomorie, Grustinski и славянизированные регионально-племенные топонимы Condorski и Permski.
Прервали эту традицию французские картографы, которые в корне пересмотрели картографические образы Азии, удалив сведения восходящие к XVI веку и более ранним периодам, сомнительные и непроверенные объекты, заменив их на самые актуальные и свежие. Тем не менее, сила традиции ощущается в «больших собирательных названиях»: хотя Сибирь на приведённой карте в соответствии с существовавшей уже около столетия практикой из регионального топонима Северо-западной части Азии превращается в более крупную единицу, охватывающую значительную часть всей Северной Азии, традиционная Tartaria никуда не уходит, а лишь чуть сдвигается к югу и востоку.
Более того, такая же практика копируется и русскими учебными картами и атласами. Хотя на подробных картах, построенных на собственных источниках, места Тартарии (или даже Скифии) не остаётся, на обзорных картах, производившихся методом дословного перевода и некритического копирования, традиционные европейские картографические образы – присутствуют.
[1] Белич И.В. К этимологии, семантике и истории средневекового имени Тюмени // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2006. №7. С.143-157. Среди названий городов, находящихся в верхнем правом углу 5-го листа этого произведения, читаются Sebur и Singui (расшифровка по: Lelewel I. Géographie du Moyen Age. Bruxelles, 1852. T. 21. P. 52–88.), второй топоним автор отождествляет с Цымги (Чимги)-Турой, известной по источникам XVI-XVII вв.
[2] Если Ортелий и Меркатор были скорее коллегами и, возможно, друзьями, то дальше традиция передавалась в основном по семейной линии: Йоос де Хондт (латинизировано: Jodocus Hondius) выкупил гранки атласа Меркатора у его внука и создал большой семейный бизнес, куда были вовлечены его сыновья и зять. Следующей картографической династией – уже середины XVII века было семейство Блау.
