Ф.С. Корандей[1], С.В. Рассказов[2]
brecht_1@mail.ru, sergei.rasskasov@gmail.com
Авторы предлагают для историко-географических исследований новый формат нарративного атласа, включающего не только графические материалы, но и полноценные текстовые исследования, которые содержат методические комментарии к картам и схемам. Последние облегчают критическое прочтение приведённых результатов, помогают лучше понять авторские идеи, более точно передать содержание источников. В качестве примера одного из разделов такого атласа предлагается опыт создания историко-географического описания участка сибирских коммуникаций XVII-XVIII века (т.н. тюменско-верхотурской дороги). Предложена критика источников по теме, в том числе уникальных атласов, составленных С. Ремезовым, базовый источник – путевые описания проходит процедуру идентификации топонимов посредством перекрёстного сравнения с иными источниками. На основе путевых описаний строятся схемы, а затем обзорные карты, которые позволяют отразить конкретный маршрут дороги, имеющиеся у нас сведения о населённых пунктах и их названиях по маршруту, а также ряд дополнительных вопросов – таких как скорость движения, способы путешествия, возможные отклонения от маршрута. Последний раздел статьи – полный список источников, касающихся истории и исторической географии тюменско-верхотурской дороги. Одним из важных результатов является высокий процент идентификации топонимики 300-250-летней давности и возможность её восстановления по значительно более поздним картографическим материалам.
Историческая география, историческая картография, историческая география регионов, Юго-Западная Сибирь, историческая география транспорта, нарративный атлас, методология историко-географического картографирования
Введение. Представленная ниже работа – результат проекта по составлению историко-географического (исторического) атласа[3] Юго-Западной Сибири. Несмотря на прогресс современного тематического картографирования, исторический атлас как жанр историографии на сегодняшний день претерпевает кризис, связанный с традицией дидактического использования исторической картографии [Корандей 2014]. Близкие процессы характерны и для картографического ряда исторических исследований. Карты встречаются в книгах и статьях по истории крайне редко, лишь как иллюстрация географических рамок исследования, схематическое изображение упомянутых в тексте географических объектов. Данный упрёк в меньшей степени может быть адресован историко-географическим работам, однако системной методологии здесь также не наблюдается – практика картографирования также многообразна и разрозненна, как и само поле исторической географии. Мы полагаем, что феномен исторической картографии заслуживает критического переосмысления: карта, обычно понимаемая как дидактически-иллюстративный инструмент, должна использоваться как инструмент исследования, не менее важный, чем остальные его методы. Одной из задач вышеупомянутого проекта является разработка методологии атласа, который, по нашему мнению, должен сочетать методы тематической картографии с принципом «нарративного атласа» [Woods 1987, Woods 2010a, Bentley 2012].
Под нарративным атласом мы понимаем серию карт, которая может включаться в состав исторического / историко-географического исследования (монографии или статьи), но также является и самостоятельным исследованием, со своими целями, задачами, тезисами, доказательствами и выводами. Данный подход предполагает использование на равных как собственно картографических методов (карты, схемы, картограммы, картодиаграммы и т.п.), так и нарративных экскурсов, призванных продемонстрировать в деталях методики создания картографических изображений, указать на те специфические проблемы, которые лежат в самой сути картографии. По словам Дж. Харлея, карты едва ли являются полностью бесстрастным и объективным инструментом описания географической реальности, но представляют собой образы, искаженные тем влиянием, которые оказывает на них социально конструируемый мир [Harley 1988, Harley 1989, Monmonier 1993, Monmonier 1996, Woods 2010b]. Таким образом, одновременно с созданием карты, будет производиться то, что упомянутый автор называл «деконструкцией карты» – этот феномен, как правило, изучается в современной географии человека с точки зрения отношений власти и социальных процессов, контекстов, создающих многочисленные формы картографии, с точки зрения метафорической и риторической составляющих картографии, не менее существенных для ее понимания, нежели ее инструментальный аспект. Значимой представляется проблема картографических репрезентаций региона, история которых отражает не только понимаемую обычно в позитивистском смысле эволюцию знания о регионе, но и процесс складывания популярного географического знания, т.е. совокупности стереотипных приемов географического описания, характеристики и синтеза, которые использовались и используются в процессе колонизации региона обширным кругом акторов, формирующих это знание (от администраторов до ученых и педагогов).
На практике такая повестка дня предполагает несколько иной подход, нежели привычное предпочтение (во всяком случае, для российского читателя) комплексного картографирования, в основе которого лежит характеристика территории по большой совокупности признаков. Несмотря на то, что такие карты, как правило, воспринимаются читателем в качестве «объективных» свидетельств, фактически они являются авторскими работами, для которых свойственна авторская расстановка акцентов. Иными словами, более простые и схематичные картографические произведения оказываются ближе к источникам, и соответственно, их легче подвергнуть верификации и критике, нежели сложные комплексные карты, чья многослойность затрудняет их критический анализ. Сдвиг от комплексного картографирования к картографированию частных сюжетов предъявляет особые требования к текстовому аппарату карт. По нашему мнению, тексты, включаемые в современный научный атлас, должны иметь характер методического комментария, поясняющего процесс создания и функционирования карты, открывающего перспективы для ее критического восприятия.
Постановка проблемы. Ниже представлен опыт создания главы подобного атласа, посвящённой верхотурской (тюменско-верхотурской) дороге. Дорога продолжала Бабиновскую и соединяла Верхотурье с Туринском и Тюменью[4]. Особый интерес к этому маршруту связан с тем, что он был заброшен к моменту появления первых крупномасштабных карт региона современного типа (сама дорога ещё обозначается на топокартах 1919 г. издания, но уже вряд ли используется на всём своём протяжении). Легенды, прилагавшиеся к первым, весьма общим, русским картам Сибири XVII в., содержали её описание, привязывавшееся к гидрографии местности. В «Росписи сибирским городам и острогам», составленной ранее 1640 г. [Титов 1890: C. 9-10, 12], указывалась продолжительность летнего («водяного» и «сухого») и зимнего путей между городами, острогами и устьями крупных рек[5]. Легенда «Чертежа всей Сибири…» 1667 г. [Титов 1890: C. 27], в основании которой лежало уже не время езды, а расстояние в верстах, впервые оперировала названиями придорожных поселений[6]. Составленная в первое десятилетие XVIII в. «Хорографическая книга» С.У. Ремезова[7] продолжает традицию организации пространственной информации по рекам, но игнорирует прямые указания на расстояния между населёнными пунктами. Другие образцы картографии XVIII в., включавшие в себя карты интересующей нас части Сибири, отличались значительно меньшим масштабом, позволявшим использовать их как обзорные, а не справочные материалы. Так, в «Атласе Российском» 1745 г. мы находим между Верхотурьем и Тюменью два десятка гидронимов и топонимов[8], достаточных для заполнения информацией данного участка карты, но бесполезных для путешественника [Карта части Сибири…].
Среди других ранних текстов, имеющихся в распоряжении исследователя Верхотурской дороги, могут быть названы документы XVIII в., происходящие из архивов Верхотурского, Туринского и Тюменского ямов. Промемории, рапорта и подорожные включают в себя массу информации о бытовой и профессиональной жизни сибирского ямского сословия, но практически не содержат географической информации, ограничиваясь только упоминаниями узловых центров [Указы, выписки…]. Дорожники и подобные им документы, содержащие росписи придорожных пунктов и почтовых станций, появляются в России только в 1760-х гг.
В этой ситуации наиболее информативным источником являются путевые описания. Определение «путевого описания» (в отечественной академической традиции – «путешествие», «путевой очерк» и т.д.) – предмет постоянной дискуссии на стыке исторической географии и истории литературы [Borm 2004, Thompson 2011: P. 9-33, Youngs 2013: P. 1-15]. В самом общем виде, путевое описание – составленный от первого лица прозаический нарратив о путешествии, имевшем место в действительности. Данный феномен европейской культуры Нового Времени претерпел на протяжении нескольких столетий существенную жанровую эволюцию: ключевым фактором являются модели, на которые ориентировались составители этих текстов. В исследуемый в настоящей работе период большинство текстов путевых описаний Сибири были построены по моделям сопроводительной документации экспедиций, деловых и дипломатических предприятий. Путевые описания строились еще не столько по литературным образцам, сколько представляли собой разновидность отчетов, близких судовым журналам, бухгалтерским книгам, прикладной картографии. Историками антропологии сравнительно часто исследуются статистико-этнографические опросники, массово использовавшиеся путешественниками XVIII в. для сбора информации о территории [Stagl 1995; см. также: Коновалова, Трофимова 2013]. Вместе с тем, нам неизвестны работы, в которых исследовались бы иные подобные инструменты полевой работы путешественников, в частности, связь формы ранних путевых описаний с первичной работой по картографированию. Между тем, в определенном смысле региональные путевые описания конца XVII – первой половины XVIII в. могут быть названы «текстовыми картами». Для их авторов были насущными задачи сплошной документации топонимики, объектов земного пространства, данные о котором были неполными или устаревшими.
Тексты из нашего собрания сибирских путевых описаний представляют собой записки пленных, посольские отчеты (в русском варианте – статейные списки), отчеты научных экспедиций XVIII – начала XIX вв., характеризовавшихся международным сотрудничеством ученых, которым оказывали содействие просвещенные правители. В нашем случае это тексты Второй камчатской экспедиции (1733-1743) и Академической экспедиции (1768-1774).
Итак, что способны сказать путевые описания о Верхотурской дороге XVII-XVIII вв.?
Первый этап: идентификация объектов, упомянутых в путевых описаниях и критика достоверности источников. В основе идентификации природных и антропогенных объектов, упомянутых путешественниками, лежит их сличение с данными других текстовых и картографических источников, имеющее целью определение их расположения. На первом этапе мы обратились к «Чертёжной»[9] [Чертёжная книга… 1882] и «Хорографической книгам» С.У. Ремезова как уникальным картографическим материалам, современным многим из путевых описаний («книги» составлены в на рубеже XVII-XVIII вв. по материалам, собранным в основном в последней трети XVII в.). При сравнении карт, входящих в ремезовские атласы, с материалами путевых описаний того же периода становятся очевидными некоторые нестыковки. Так, обнаруживая на картах «Хорографической книги» Ремезова, основную массу географических пунктов, через которые проезжали авторы актуальных для времени её составления путевых описаний, мы также обнаруживаем, что порядок следования этих пунктов в «Хорографической книге» и в путевых описаниях очень часто не совпадает. В качестве примера можно привести случай, возникающий при сопоставлении данных «Хорографической книги» с итинерарием шведского пленного Андеша Пильстрёма, путешествие которого из Тюмени в Верхотурье произошло осенью 1722 г. [Anders Pihlströms Dagbok 1903: s. 90]. Составленное Пильстрёмом описание участка пути между Туринской слободой и городом Туринском соответствует следующему листу «Хорографической книги» – Тура, гл. 65, лист 54 в ремезовской нумерации, 51-й лист копии Гарвардского университета. В тексте Пильстрёма на этом участке указана следующая последовательность деревень:
Turinske slabodden (29. 09). Korzawina, Rulicowa, Andronowa, Slottka, Tumilowa, Succanowa (30.09). Puscharoff, Lachina, Lipowa, Lachiwonka, Korkina, Borr, Lugowa, Lipana, Jarsoffka (1.10), Jepanschin (1.10).
Ремезов изображает данный участок дороги следующим образом (самого Туринска здесь нет – он находится на следующем листе):
Рассмотрим ту часть листа, где сконцентрирована большая часть упомянутых Пильстрёмом топонимов:
Если верить Ремезову во всём, в том числе в прорисовке линии дороги, то приходится признать, что на всем участке до деревни Лахтиной Пильстрём указал верно только одну деревню, кроме самой Лахтиной (Succanowa уверенно читается как Суханова), и «потерял» три. При пристальном рассмотрении все деревни из списка Пильстрёма (Коржавина, Куликова, Ондронова, Сладкая, Томилова) обнаруживаются в стороне от дороги – ближе к Туре. На карте Ремезова отсутствует упомянутая Пильстрёмом деревня Пушкарёва (Puscharoff), но зато присутствует несколько объектов, Пильстрёмом не упомянутых. Это можно объяснить изменениями в системе расселения и топонимики, которые имели место в период, разделявший время создания источников карты Ремезова и эпоху путешествия шведского пленного. Вместе с тем, это не объясняет несовпадения в порядке следования деревень. В этом случае, тот, кто пытается проследить путешествие Пильстрёма по карте Ремезова, вынужден совершать немыслимые зигзаги. Пытаясь разрешить эту проблему при помощи обращения к более поздним источникам – топографическим картам И.А. Стрельбицкого (впервые составлены в 1874 г., последняя редакция 1919 г.), и топографическим картам 1970-80-х гг., мы обнаружили, что перечисленные выше деревни выстраиваются вдоль дороги в том же, порядке, что и у Пильстрёма.
Дальнейший маршрут Пильстрёма от деревни Лахтиной и погоста / села Липовка до Туринска не обнаруживает значительных расхождений с «Хорографической книгой». «Ремезовские» деревни следуют в том же порядке, что и деревни Пильстрёма – Галактионова (Lachiwonka), Коркина (Korkina), Боровая (Borr), Луговая (Lugowa) и Ерзовка (Jarsoffka). Нам не удалось идентифицировать только деревню Lipana[10]. Вышесказанное поднимает вопрос об экспертизе данных «Хорографической книги» – атлас включает в себя большое число топонимов, которые не удается идентифицировать при помощи других источников – не помогают ни путевые описания, ни картография, в том числе и ремезовская «Чертежная книга». При более высоком уровне доверия к источнику все эти пункты можно было бы отнести к исчезнувшим, но реально существовавшим в этом месте деревням и погостам, но после исследования приведённого кейса можно подозревать, что, это, возможно, деревни, «переехавшие» на данный участок с других участков чертежа. В целом при дешифровке путевых описаний тюменско-верхотурской дороги «Хорографическая книга» показала себя как ограниченно надёжный источник с разной степени точности для разных отрезков. Отметим, что данные «Чертежной книги», в том, что касается рассматриваемого участка, более близки к современным, нежели данные «Хорографической книги». То есть, «Чертёжная книга» Ремезова – возможно, источник более точный (и, несомненно, более подробный), но отображающий лишь ближайшие окрестности сибирских городов. Для участков, располагавшихся между городами, альтернативы «Хорографической книге» нет. При этом, обозначив недостатки, нельзя обойти и достоинств «Книги». Например, упомянутая Пильстрёмом деревня Lachina, скорее всего, соответствует ремезовской Лахтиной. На современных картах такого населенного пункта уже нет. Тем, не менее, данные XVIII в., свидетельствуют о том, что такая деревня существовала[11]. Более того, Пильстрём не упоминает деревню Шевелёву (между Липовкой и Галактионовой) и выселки Липовки – Рыгач, между тем они есть у Ремезова и существуют по сей день.
Ограниченная точность «Хорографической книги» связана с проблемами, традиционными для европейской картографии XVII-XVIII вв. Чертежи «Хорографической книги» представляют собой синтез, сочетающий личный полевой опыт картографа с данными письменных и устных источников, заведомо неоднородных и составленных по разным принципам. В случае с отрезком пути от Коржавиной до Лахтиной мы видим, что близко расположенные деревни совершенно верно отображены на чертеже «одним кустом», но возможности выстроить их в правильной последовательности, у автора, очевидно, не было. Возможно, информатор следовал через район по реке, вследствие чего расположение притрактовых поселений осталось ему неясным, возможно, письменный источник карты носил хозяйственный или фискальный характер и не отражал расположения населённых пунктов. Судя по всему, количество информаторов, поставлявших сведения создателю «Хорографической книги», было довольно значительным. В зависимости от качества этой информации достоверность изображения разных участков территории значительно варьирует даже в пределах одного листа.
Приведенный кейс иллюстрирует многообразие стратегий интерпретации источников, находящихся в наших руках. Базовые принципы расшифровки в итоге сводятся к следующим положениям: Почти стопроцентное доверие может быть оказано топографическим картам, выполненным в традиции современной картографии – если данные источника соответствуют одной из них, процесс идентификации топонима считается оконченным. Историк может вполне доверять географическим данным путевых описаний (с некоторыми поправками на возможные искажения устной информации, полученной от проводников, ямщиков и местных жителей, и общую неполноту информации). Наиболее критично следует подходить к чертежам «Хорографической» и «Чертёжной» книг Семёна Ремезова. Их данные обязательно требуется проверять в связи с разнородностью и опосредованностью источников информации для их составления.
Второй этап: идентификация данных путевых описаний и одновременная фиксация методом картоидной схемы. Проведя первые наиболее плодотворные и трудоёмкие попытки идентификации методом «слепого поиска» мы определились с алгоритмом работы и расшифровали четыре описания пути от Верхотурья до Тюмени или в обратном направлении трёх авторов. Во-первых, это путешествие оставшегося безымянным иностранного офицера, относящееся к 1666 г. (далее – Аноним); два путешествия шведского военнопленного А. Пильстрёма (путешествие 1711 г. в Сибирь и путешествие 1722 г. из Сибири), и путешествие И.И. Лепёхина, осуществленное в 1771 г., в рамках Академической экспедиции. Результаты расшифровки и локализации пунктов пути представлены на Рисунке 5, который и является базовой графической страницей проектируемого атласа. Эти графические материалы можно назвать картоидными схемами, т.к. на них редуцировано большинство свойств географического пространства, передаваемых картой, однако сохранены те, что ценны для понимания обстоятельств путешествий (близость остановочных пунктов к водным объектам и их последовательность). Дополнительная информация, нанесенная на схему, касается трёх аспектов: ранг остановочных пунктов (город, слобода/село или деревня); названия (топонимика дается в оригинальной орфографии, поскольку, как мы видели выше, идентификация тех или иных пунктов часто представляет собой отдельную проблему); результаты идентификации пункта (в квадратных скобках – наша версия о том, каким пунктам в иных источниках соответствует пункт). Ниже приведены авторские комментарии к каждой из схем – они вместе с разделом по критике источников представляют собой текстовую часть атласа
Комментарии к схеме Анонима. Путешествие Анонима было довольно быстрым, он единственный из всех рассмотренных путешественников ехал зимой по санному пути. С этим же обстоятельством, вероятно, была связана и его лаконичность в описании дороги – он отмечал только места стоянок (чаще – ночёвок) и самые крупные пункты. Почти всё расстояние от Верхотурья до Тюмени (не менее 370 км.) он преодолел за семь полных дней. Судя по указанным анонимом пунктам, он следовал в основном по главной линии тракта, не делая больших отрезков по льду рек и не пользуясь второстепенными участками основного пути[12]. Кроме сюжета со «второй» Благовещенской слободой[13], тёмных мест в этой части описания не имеется. У нас возникли сомнения насчёт идентификации реки Attagieua – учитывая схожесть корня и упоминание реки при Махневой (которая стоит на Тагиле), можно сделать вывод, что это Тагил. Неожиданным оказался факт упоминания автором деревни Барбошиной, расположенной на левом берегу реки Туры, притом, что аноним всегда следует по правому. Разрешает недоумение только «Чертёж земли Туринского острога» из «Чертёжной книги» Ремезова, на котором показана дорога от Туринска в сторону Тюмени, которая у деревни Митрофановки пересекает Туру, проходит через село Воздвиженское (Куминовское) и деревню Барбошину, после чего у деревни Томиловой возвращается на правый берег Туры. Существовать подобный маршрут, видимо, мог только зимой – вряд ли летом было оправдано двойное пересечение Туры.
Комментарии к схемам А. Пильстрёма. На первой схеме (путешествие 1711 г.) тёмных мест два – сразу за Верхотурьем (таинственные Ziåmbicknick и Astarådna) и перед Туринском. В остальном маршрут автора ясен (это сплав вниз по Туре, вероятно, на дощанниках), большинство упомянутых пунктов сравнительно легко идентифицируется и существует по сей день. Иногда пленный офицер упоминал населённые пункты, располагавшиеся на левом берегу Туры, но большинство упомянутых деревень были расположены на правом, вблизи дороги. Плотность населенных пунктов заметно увеличивается на участке между Туринском и Тюменью. Это повышение плотности хорошо объясняет последняя схема (с путешествием Лепёхина). Дело в том, что сухопутная дорога после Туринска уходила в сторону от Туры – на притоки и волоки между ними. Именно там и фиксируется схожая с участком Тюмень – Туринск плотность расселения. По Туре же между Верхотурьем и Туринском, в XVIII веке, как и сейчас, населённых пунктов было меньше.
Значительное тёмное место первой схемы по Пильстрёму связано с западными пригородами Туринска. Перед деревней Усольцева он упоминает неидентифицируемую деревню Oziska. Вообще отправной точкой «рассказа» является деревня Жукова, дальше следует упоминание о сухопутном пути (и здесь не очень понятно – следовал ли по нему автор, отклоняясь от реки, или это рассказ о том, куда можно добраться, если сушей двигаться от Жуковой). Затем идут Oziska и Усольцева (не существует сейчас, отмечена у Ремезова и Стрельбицкого на Туре перед устьем Сусатки), за которой идёт деревня Rugantzinski Tatarski, а за ней – Årganzinski[14]. Вероятнее всего речь идёт о татарских поселениях[15].
Схема второго путешествия А. Пильстрёма, построенная на данных дневника 1722 г., содержит меньшее число тёмных мест. От Тюмени и до Туринска группа шведов, возвращавшихся из сибирского пленения, следовала сначала пешком. Затем, купив лошадей, они продолжали путешествие верхом. Все пункты, упоминаемые автором, вполне идентифицируются с селениями правого берега Туры. Последний участок от Туринской слободы до Туринска мы исследовали в начале текста – именно на этот отрезок приходится проблема Лахтиной/ Петровой и неизвестная по другим источникам деревня Lipana. В Туринске офицеры провели больше месяца и из этого города ехали уже на санях по выпавшему снегу. Путь их необычен, они двигались вдоль Туры, а не по основной линии Верхотурской дороги вдоль реки Сусатки: сначала проехали западными пригородами Туринска, затем миновали знакомую нам по прошлой схеме Усольцеву, Succa Powost (Сухой Погост – не идентифицируется) и деревню Новосёлову (на поздних картах их минимум три по правому берегу Туры). После этого путешественники повернули в долину Тагила. Следующие два пункта до Верхотурья, упомянутые Пильстрёмом – это Фомина и Махнева на Тагиле. Пунктов на участке между Туринском и Верхотурьем описано меньше, это связано с изменением способа передвижения, который позволил двигаться намного быстрее.
Комментарий к схеме путешествия И. И. Лепёхина. Иван Иванович Лепёхин отправился по верхотурской дороге в мае 1771 г. вместе с несколькими коллегами по Академической экспедиции. Возможности ехать быстро у путешественников не было, они часто останавливались на ночлег, в том числе в чистом поле. На дорогу до Верхотурья Лепёхин со спутниками затратил около 13 дней, следуя по «стандартному» маршруту – через притоки Туры Сусатку, Тагил и Салду и два волока. Из всех рассмотренных в настоящей работе путешественников дольше него двигался только Пильстрём в 1722 г. Так, путь Тюмень – Туринск занял у него десять дней, что было связано с пешим характером передвижения. Медленность передвижения находится, в данном случае, в тесной связи с подробностью топонимических данных – концентрация топонимов в данном случае весьма высока. Несомненно, на эту концентрацию влияет и маршрут путешествия, наш автор двигался по основной дороге, где было сосредоточено наибольшее число населённых пунктов.
За исключением нескольких деревень, которые нам не удалось идентифицировать, темных мест на этой схеме практически нет. Большая часть упомянутых Лепёхиным населённых пунктов может быть идентифицирована при помощи карт Стрельбицкого, значительная – по современным картам. Не идентифицированными остаются:
На участке Туринск – слобода Благовещенская: деревня Медрилова (между Куликовой и Томиловкой на отрезке Туринская слобода – Туринск); деревня Итамушева (указано, что она стоит на речке Косаревке); деревня Засева (возможна как ошибка информанта или самого Лепёхина, так и исчезновение деревни на росчистях ещё в XVIII-XIX веках).
На р. Тагил: деревня Коркина (отмечена Лепёхиным между Лошкиной и селом Кишкинским); деревни Осинова и Баболова, расположенные в нескольких верстах выше по течению от Сидоровой (в которой начинался салдинский волок). В целом, неопознанными остаются 6 пунктов из семи десятков топонимов, включая 12 речек (все гидронимы абсолютно в том же виде читаются по современным картам).
Третий этап: обзорное картографирование. После построения схем, имеющих аналитический характер, возможно создание довольно большого числа (с различными акцентами) обзорных карт, являющихся скорее иллюстрацией проделанной работы для неспециалистов. Основная проблема тут состоит в крупном масштабе работы: на картоидных схемах большие промежутки между населёнными пунктами можно игнорировать, а на обзорных картах или схемах, построенных на основе общегеографических карт, начинают работать правила генерализации и сохранения читаемости. Из-за этого на приведённой карте-схеме (Рис. 6) обозначены только важнейшие пункты дороги и ряд «выдающихся». Для того чтобы посмотреть как шла тюменско-верхотурская дорога «в реальности» с перечислением всех отмеченных только тремя путешественниками топонимов, уже необходимо составлять отдельный атлас. Это не представляется строго актуальным при современной доступности крупномасштабных карт, по которым и можно проследить маршрут дороги, используя приведённые схемы. Компромиссом могут быть современные виды популярной картографической визуализации такие как тематический слой на google-картах.
ВЫВОДЫ
Несмотря на возникающие проблемы, метод последовательного описания пути при помощи картоидной схемы значительно облегчает работу по идентификации географических пунктов в текстах путевых описаний. С его помощью даже в случае серьёзных искажений исходных топонимов или исчезновения существовавших названий / населённых пунктов, можно с небольшой погрешностью отметить место указанной в источнике деревни. Многие населенные пункты, существовавшие в XVIII в., исчезнув, продолжают сохраняться в топонимике района: так, в ряде случаев, исчезнувшим населенным пунктам, указанным в дневнике И. Лепехина, на современных топокартах соответствуют одноименные урочища. В целом, можно заключить, что параллельное использование данных картографии и путевых описаний для идентификации объектов исторической топонимики дает весьма низкий процент объектов, которые идентифицировать не удается. Нам представляется, что это связано с «консервирующей» ролью транспортных артерий, которые удлиняют жизнь расположенных на них населённых пунктов. Самыми проблемными для идентификации участками остаются те, где дороги уже давно не существует. Между тем, в данной работе, были использованы лишь методы дистанционной работы. Дальнейшая работа по идентификации топонимики путевых описаний, поиску следов исчезнувших или переименованных населенных пунктов, требует работы в поле.
Источники, используемые для составления главы по исторической географии тюменско-верхотурской дороги
Чертежи, росписи, карты и атласы:
Ранее 1640. Роспись сибирским городам и острогам // Титов А.А. Сибирь в XVII веке. Сборник старинных русских статей о Сибири и прилежащих к ней землях. Москва, 1890. C. 9-14.
1667. Чертеж всей Сибири, сбиранный в Тобольске по указу царя Алексея Михайловича // Титов А.А. Сибирь в XVII веке. Сборник старинных русских статей о Сибири и прилежащих к ней землях. Москва, 1890. C. 26-27. Статья к первой карте Сибири; 1667, Тобольск. Карта известна в копиях С. Ремезова и др.
1672. Список с чертежа Сибирския земли // Титов А.А. Сибирь в XVII веке. Сборник старинных русских статей о Сибири и прилежащих к ней землях. Москва, 1890. C. 41-42.
1697-1711. Ремезов С.У. Хорографическая чертежная книга Сибири. Факсимильное издание. Тобольск: Возрождение Тобольска, 2006; Транскрипция текстов, расположенных на листах 47-54 «Хорографической книги». Глава 25. Река Тура написано с урочищи от устья и до вершины, реки и озера и селидьбы // Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н. Хорографическая чертежная книга Сибири С.У. Ремезова. Исследования. Текст. Научно-справочный аппарат факсимильного издания рукописи Houghton Library of the Harvard College Library, Harvard University. Тобольск: Возрождение Тобольска, 2011. С. 78-84.
1732. Карта Царства Сибирского // Кирилов И.К. Атлас Всероссийской империи, в котором вся ея царства, губернии, провинции, уезды и границы … трудом и тщанием Ивана Кирилова. <…> CПб: Альфарет, 2008.
1745. XII. Часть Сибири от Соли Камской до Тобольска // Атлас Российской, состоящий из девятнадцати специальных карт, представляющих Всероссийскую империю с пограничными землями… СПб: Имп. Акад. наук, 1745.
Путевые описания Тюменско-верхотурской дороги. Тексты XVII–XVIII вв.:
Между 1601-1609. Масса И. Краткое описание путей и рек, ведущих из Московии на восток и северо-восток, в Сибирь, Самоедию и Тунгусию, постоянно проходимых русскими с дальнейшими открытиями в сторону Татарии и Китая // Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII-XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006. C. 220-221.
1661, весна. Каmieński Dłużyk A. Diariusz więzienia moskiewskiego, miast i miejsc // Dwa polskie pamiętniki z Syberii. XVII i XVIII wiek. Warszawa-Wrocław. 1996. S. 22-27.
1666, февраль-март. Неизвестный. Описание путешествия в Сибирь и далее в различные местности страны // Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей. Введение, тексты и комментарий / Сост. М.П. Алексеев. Иркутск. 1941. С. 338-344.
Ранее 1666. Сведения о путешествии из Сибири в Даурскую область // Витсен Н. Северная и восточная Тартария, включающая области, расположенные в северной и восточной частях Европы и Азии / Пер. с голландского В.Г. Тристан. Том II. Амстердам: Pegasus, 2010. C. 1047.
1692, июнь-июль. Идес И., Бранд А. Записки о посольстве в Китай / Вступительная статья, перевод и комментарии М.И. Казанина. Москва. 1967. C. 79-81.
1711, август. Anders Pihlströms dagbok 1708-1723 // Historiska handlingar. D. 18 (4). Stockholm. 1903. S. 52-53.
1712, апрель-май. Lojtnanten O. Hards dagbok fran sin fangenskap 1708-1722 // Karolinska krigares dagböcker. Vol. 4. Lund, 1908. S. 347-348 (1712, путь туда, Верхотурье-Тобольск, апрель-май), S. 359 (путь обратно Тобольск-Верхотурье, февраль 1722).
1713, cентябрь. Записки Тулишэня о его поездке в составе Цинского посольства к калмыцкому хану Аюке в 1712-1715 гг. Записки путешествия послов, в последние край света посыланных / Пер. И.К. Россохина // Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 1. 1700-1725. Москва. 1978. C. 459-461.
1719, декабрь. Bell J. Travels from St. Petersburgh in Russia to various parts of Asia. Glasgow. 1763. Vol. 1. P. 180-183.
1719, декабрь. Записки Г.И. Унферцагта о путешествии в Цинскую империю в 1719-1722 гг. // Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 1. 1700-1725. Москва. 1978. С. 560-561.
1722, cентябрь-ноябрь. Anders Pihlströms dagbok 1708-1723 // Historiska handlingar. D. 18 (4). Stockholm, 1903. S. 90-91.
1725, январь. Путевой журнал С.Л. Владиславича Рагузинского. Журнал тайного советника, чреззвычайного посланника и полномочного министра, ордена святаго Александра Невского кавалера, ильлирийского графа Савы Владиславича, сочиненной в проезде ево от Санкт-Питербурха до Москвы и от Москвы чрез Сибирь до китайской столицы Пекина и назад до Москвы // Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 2. 1725-1727. Москва: Наука, 1990. С. 191-192.
1726, март. Messerschmidt D.G. Forschungsreise durch Sibirien 1720-1727. – T.5. Tagebuchaufzeichnungen ab November 1725. Gesamtregister / In Verbindung mit Zahlreichen Fachgelehrten Herausgegeben von E. Winter, G. Uschmann und G. Jarosch. Berlin: Akademie-Verlag, 1977. S. 99-100.
1740, март; 1740, июль. Материалы экспедиции Ж.-Н. Делиля в Березов в 1740 г.: Дневники Т. Кёнигфельса и переписка Ж.-Н. Делиля / Вступ. ст. и сост. Н. В. Кирющенко, П. А. Кротов. СПб. 2008. С. 220-221, 292-294.
1742, март. Gmelin J.G. Reise durch Sibirien von dem Jahr 1733-1743. Bd. T.4. S. 247-254.
1742, ноябрь. Gmelin J. G. Reise durch Sibirien von dem Jahr 1733-1743. Bd. T.4. S. 475-484.
1761, апрель; 1761, август-сентябрь. d’Auteroche Ch. Voyage en Sibérie, fait par ordre du roi en 1761. Amsterdam. 1769. T. I. P. 113-117.
1771, май-июнь. Лепехин И.И. Продолжение Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1771 году. Ч. 3. СПб. 1780. С. 38-76.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Андреев А.И. Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1. XVII век. М.-Л.: АН СССР, 1960. 280 с.
Гольденберг Л.А. С.У. Ремезов и картографическое источниковедение Сибири второй пол. XVII – нач. XVIII в.: диссертация на соискание учёной степени доктора исторических наук. М.: АН СССР, Институт истории, 1967.
Ефимов А.В. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая половина XVIII века. М.: Воениздат, 1948. 344 с.
Карта части Сибири от Соли Камской до Тобольска. РГАДА. Ф.192, Оп. 3, III Тобольская губерния, д.268.
Кивельсон В. Картографии царства: земля и её значения в России XVII века. М.: НЛО, 2012. 360 с.
Коновалова Е.Н., Трофимова О.В. Топографические описания Западной Сибири XVIII века. Тюмень: Изд. ТюмГНГУ, 2013. 455 с.
Корандей Ф.С. Исторический атлас как жанр: история и историография // Вестник ТюмГУ. 2014. № 2. С. 98–104.
Титов А.А. Сибирь в XVII веке: сборник старинных русских статей о Сибири и прилежащих к ней землях с приложением снимка со старинной карты Сибири. М.: Изд. Г. Юдина. 1890. XII, 216, XXIII с., 1 л. карт.; 22 см.
Указы, выписки из журналов, рапорта Тюменской воеводской канцелярии, промемории Верхотурского, Туринского, Тюменского ямов о состоянии ямской гоньбы. ГУТО ГАТО. Ф. И47. Оп. 1. Д. 3714.
Хорографическая чертежная книга Сибири Семена Ульяновича Ремезова. Тобольск: Обществ. благотворит. фонд «Возрождение Тобольска», 2011. 690 с.
Чертежная книга Сибири, составленная тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 г., СПб: 1882. 16 с.; 23 л. карт.
Anders Pihlströms Dagbok 1708-1723 / Historiska Handlingar. Del. 18. No. 4. Stockholm, 1903. 145 s.
Bentley E. A Historical Atlas in Narrative Form // Cartography and Geographic Information Science. 2012. Vol. 39 (4). P. 219-231.
Borm J. Defining Travel: On the Travel Book, Travel Writing and Terminology // Perspectives on Travel Writing / Ed. by Glenn Hooper & Tim Youngs. Aldershot, 2004. P. 78-105.
Harley J.B. Deconstructing the map // Cartographica. 1989. Vol. 26. P. 1–20.
Harley J.B. Maps, knowledge and power // The Iconography of Landscape. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1988. P. 277-312.
Monmonier М. Mapping It Out: Expository Cartography for the Humanities and Social Sciences. Chicago: Univ. Of Chicago Press, 1993. 316 p.
Monmonier М. How to Lie with Maps. Chicago: Univ. Of Chicago Press, 1996. 207 p.
Stagl J. A History of Curiosity: The Theory of Travel, 1550-1800. Routledge, 1995. 344 p.
The Atlas of Siberia by Semyon U. Remesov. Facsimile edition with an introduction by Leo Bagrow. Gravenhage, 1958.
Thompson C. Travel Writing. Routledge, 2011. 240 p.
Woods D. Pleasure in the Idea: The Atlas as Narrative Form // Cartographica. 1987. Vol. 24 (1). P. 24-46.
Woods D. Everything Sings: Maps For A Narrative Atlas. Siglio Press, 2010. 112 p.
Woods D. Rethinking the Power of Maps. The Guilford Press, 2010. 335 p.
Youngs T. The Cambridge Introduction to Travel Writing. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2013. 256 p.
[1] Корандей Фёдор Сергеевич; к.ист.н., доц., научный сотрудник Тюменского государственного университета; Тюмень, Cибирь (РФ).
[2] Рассказов Сергей Валерьевич; к.геогр.н., независимый исследователь; Тобольск – Тюмень, Сибирь.
[3] В данном случае наметился некоторый терминологический разрыв между авторами. Один из них использует понятие «исторического атласа» как родовое понятие, включающее в себя в том числе и «историко-географический атлас». Второй автор предпочитает противопоставлять два термина друг другу. И в первом и во втором случае о жанре научного историко-географического атласа можно сказать, что он ещё обозначен лишь предварительно.
[4] Бабиновская или Бабинова дорога – путь от Соликамска на Верхотурье через перевал у горы Павдинский камень, проложенный в конце XVI века Артемием Бабиновым по «тропе», информацию о которой он получил от местных жителей. В течение полутора столетий – один из немногих или вообщеединственный официальный путь, по которому путешественники могли попасть «с Руси» в Сибирь. Выделение Верхотурской дороги как одного из участков пути в Сибирь несколько условно – в данном случае речь идёт о первом этапе работ на удобном для авторов материале.
[5] «Город Верхотурье стоит над Турою рекою. С Верхотурья к Туринскому острогу водяным путем Турою рекою вниз воды до усть Тагила реки в дощаниках ходу 3 дни; а от усть Тагила реки до Туринсково острогу ходу пол-3 дни; а в легких судех с Верхотурья до Туринсково острогу ходу 4 дни. А назад из Туринсково острогу до Верхотурья вверх воды в дощаниках ходу 9 дней, в легком судне 5 дней. А зимним и летним сухим путем до Туринсково острогу лошадми езду 4 дни, а наскоро 3 дни… Острог Туринской стоит над Турою рекою. Из Туринсково острогу на Тюмень водяным путем, в дощаниках и в лодьях, вниз воды Турою рекою до усть Ницы реки ходу пол-3 дни, а от усть Ницы реки, Турою ж рекою, до Тюмени ходу пол-2 дни; а в легком стругу из Туринского острогу до Тюмени ходу 2 дни. А назад с Тюмени в Туринской острог по Туре реке вверх воды, в дощаниках и в лодьях, ходу 9 дней, а в малых судех 6 дней; а зимним и летним путем из Туринсково острогу до Тюмени лошадми езду 3 дни.»
[6] «Да с Тюмени ж […] Да от усть Ницы реки по Туре реке до Туринские слободы 14 верст. А от Туринского острогу до Благовещенские слободы 40 верст; а та слабода стоит от реки Туры за 5 верст на ключах. А от Благовещенские слободы до Тагилские слободы, что на Тагиле реке, 120 верст. А от Тагильские по Туре реке до Верхотурья 60 верст. А от Верхотурья до Соликамской через волок летни путь езду 10 день».
[7] Хорографическая чертёжная книга Сибири (1697-1711) построена по типу европейского атласа, состоит из крупномасштабных карт, на многих из которых может не быть ни одного города. Комментарии к картам отсутствуют (кроме предисловия). Карты сгруппированы по рекам, течения которых они последовательно отображают. Оригинал хранится в Гарвардском университете: Remezov, Semën Ul’ianovich, 1642-ca. 1720. Khorograficheskaya kniga [cartographical sketch-book of Siberia]. MS Russ 72 (6). Houghton Library, Harvard University, Cambridge, Mass. Электронный ресурс [Режим доступа: https://hollisarchives.lib.harvard.edu/repositories/24/archival_objects/270502 Последнее обращение 31.01.2022]. Единственное факсимильное издание малодоступно [Ремезов 2011], как и первое европейское издание 1950-х гг. [The Atlas of Siberia… 1958]. «Хорографическую книгу», как и другие работы С.У. Ремезова подробно и активно изучали советские историки, занимавшиеся историей Сибири и историей картографии: А.И. Андреев [Андреев 1960], А.В. Ефимов [Ефимов 1948], Л.А. Гольденберг [Гольденберг 1967], О.М. Медушевская. Один из современных ведущих специалистов по творчеству Ремезова – литературовед Е.И. Дергачёва-Скоп, подготовившая среди прочего несколько новых научных факсимильных изданий тобольского картографа. Вывез «Книгу» на Запад, начал её научное изучение и впервые опубликовал историк картографии Лев Багров. Указанные авторы изучали и изучают картографические работы Ремезова в первую очередь как источники по истории культуры и науки. Нас «Хорографическая книга» интересует как собственно картографический источник, почему и поставлен вопрос о его достоверности.
[8] г. Верхотурье. По правому берегу: Р. Черная. Екатеринское (село). Р. Салда. Дерябина (село). Р. Дерябина. Р. Липовка. Р. Отрадна. Р. Лаптева. Р. Тагил. Бяхтяшева (дер.). Болотова (дер.). Р. Ольховка. Рожественское (с.). Ильинское (с.). Р.[Сусатка]. Рожественское (с.). Екатеринское (с.). Р. Монастырка. г. Туринск. Троицкое (с.). Куликова (дер.). Давыдова (дер.). Туринская слобода. Устницинская слобода. Липка (с.). Р.[Липка]. Каменное (с.). Троицкое (с.). г. Тюмень [размещён на левом берегу Туры].
[9] «Чертёжная книга Сибири» (1699-1701), первый фундаментальный труд автора и сыновей. Включает 13 планов городов с ближайшими окрестностями (большей частью присланных с мест и только перерисованных в едином стиле) и 10 карт. В том числе две обзорные сибирские, одна Великой Перми, Печоры и Поморья, одна (Чертёж земли безводной…) – степей и полупустынь Западной Сибири и Средней Азии, остальные – различных регионов Сибири, выполненные как чертежи городовых окрестностей, в которых эти окрестности поняты исполнителями довольно широко. Так, чертёж земли Верхотурского города включает в себя весь уезд, чертёж земли Якутского города – весь бассейн Лены и земли вплоть до побережий двух океанов, чертёж земли Нерчинского города – не только Байкал, но Китайскую стену и Японские острова. Только для столичного Тобольска используется другая логика: приведён план города, наиболее подробный и крупный из всех, в котором окрестности практически не представлены, и «чертёж земли», понятый как своеобразная сфера непосредственного влияния Тобольска, включающая почти всю Западную Сибирь, в пределах которой, однако, визуально (более крупным масштабом) выделен регион в её юго-западной части. Для подготовки к работе С.У. Ремезов специально выезжал в Москву, где, работал с доступными европейскими атласами и картами [Кивельсон 2006], соответственно, во всех произведениях автора заметны цитаты из зарубежных образцов. Атлас, как представляется, не был закончен – значительная часть чертежей не снабжена комментариями, которые предпосланы к другим материалам книги. Оригинал «Чертёжной книги» хранится в РГБ, первое факсимильное издание сделано в конце XIX столетия [Чертёжная книга… 1880]. Именно к этому изданию восходит множество существующих электронных копий.
[10] Если учитывать порядок следования населённых пунктов в источнике, то между Ерзовкой и Луговой сейчас находится деревня Кибирева.
[11] Относительно Лахтиной есть две версии: прав Ремезов, деревня существовала, но исчезла, Петрову (есть на поздних картах и у Ремезова) Пильстрём пропустил; или Петрова и Лахтина – разные названия одной деревни, указанные Ремезовым как два соседствующих населённых пункта. Последняя версия подтверждается материалами переписных книг 1710 г.: «Деревня Петровых. Во дворе Герасим Гурьев сын Лахтин 40 лет у него жена Анисья Васильева дочь 35 лет дети Афонсей 17 лет Алексей 10 лет Яков 3 недель дочери Марья 6 лет Федора 4 лет Ефимья 5 лет Парасковья 3 лет Ефросинья 2 лет. Во дворе Михайло Гурьев сын Лахтин 53 (л.274) лет»…
[12] Предварительный обзор пока нерасшифрованных описаний показывает эти «второстепенные участки»: от устья Сусатки вдоль Туры до устья Тагила, затем вдоль Тагила до Махневой и на Салдинский волок или наоборот – от Верхотурья вдоль Туры (или по Туре) до устья Тагила, опять вверх по Тагилу до Фоминой, с тем, чтобы попасть на Бабихинский волок. Сухопутная дорога от Верхотурья до Туринска, полностью идущая вдоль Туры, указана в «Хорографической книге», но из имеющихся у нас авторов, никто по ней полностью не едет.
[13] Первую Благовещенскую слободу автор проехал перед Туринском – это нынешнее село Благовещенское на р. Сусатке, вторая указывается в контексте пересечения реки Ницы – ни одна из двух стоящих там слобод – Усть-Ницинская и Красная / Нижненицинская не могли быть Благовещенскими.
[14] [8.VIII] till Nowa Såla a 30 wurst. Här uthmedh flyter Tagill strömen till höger; vi gingo, fast det var qvällen, medh några små bather ifrån Nowa Såla och foro hela natten, till dess vi om [9.VIII] morgonen kommo fram till byen Ziuck 20 w. landvägen och vidare forbid byarne Oziska och Usålsa och till en tartarisk by Rugantzinski Tartarski 10 wurst [10.VIII] till byen Årganzinski a 3 w [11.VIII] till en liten bondeby Teterin. [12.VIII] Kommo vi medh full vindh seglande till staden Jepanzin… [Anders Pihlströms Dagbok… p. 52]. Перевод М. Розенкова (Страсбург), выполненый для нашего проекта: «Новая Сола в 30 верстах. Здесь справа течёт река Тагил; мы плыли, хотя уже был вечер, на нескольких малых лодках из Новой Солы, и плыли всю ночь, пока мы наутро не прибыли к деревне Зьюк (Жук?) 20 вёрст по сухопутной дороге, и дальше мимо деревень Узиска и Усольса, и 10 вёрст до татарской деревни Руганцинский Татарский. К деревне Органцинский в 3-х верстах. К маленькой крестьянской деревушке Тетерин. При сильном ветре прибыли мы под парусом в город Епанчин»… Дополнительную путаницу вносит разбивка этого текста по датам (говорящая о том, что автор передвигается от деревни к деревне в течение целого дня). А затем всё заканчивается упоминанием деревни Тетериной, которая вообще могла находиться на левом берегу Туры, и прибытием в Туринск под парусом, хотя читателю уже могло показаться, что автор двигается к Туринску после Жуковой по суше.
[15] Например, деревня Медянки Татарские, соседствующая с Медянками Русскими в окрестностях Тобольска именно так и обозначена на любых картах – старых и современных. Однако местные жители называют её Сатылган. Это название иногда отмечается в источниках, но никогда не используется систематически, знание об этом «параллельном» топониме в «русской традиции» эпизодично, несистемно.
