3.4.1. Предварительная характеристика периода[i]
Начало последнего наблюдаемого периода развития Юго-Западной Сибири можно приурочить к старту кризисных трансформаций всего позднесоветского общественно-экономического ландшафта, а с ним и рассматриваемой территории. Отмечаемые наблюдателями процессы регионализации административно-политического пространства и распада системы административного рынка, кризисы локальных экономик и нарушение местных и областных управленческих и производственных балансов докатились до этой части «советской провинции» к 1990 году, от которого и отсчитывается начало современного периода. Продолжается он и в настоящее время. Стоит отметить четыре новых основных процесса, определяющих пространственную динамику обществ региона. Это формирование двух постсоветских государств (Российской Федерации и Республики Казахстан) с постепенно обособляющимися экономическими пространствами по логике изоляционистской экономической политики, характерной для Европы и Северной Америки 1920-30-х годов. Это пришедшаяся на 1990-е годы бурная регионализация в российской части региона, которая к настоящему времени замедляется. Также к этим процессам относятся возвратные миграции из Северного Казахстана переселенцев последних волн (1960-80-х годов) и пиковая поляризация экономического пространства территории по обе стороны новой государственной границы. Имеет смысл говорить и о новом цикле пространственной динамики Юго-Западной Сибири как двучастного региона – с тех пор как de facto административная граница РСФСР и КазССР стала действительно государственной.
3.4.2. Историко-политическая география периода
Новые политические условия, в которых оказались Россия и Казахстан после 1991 года, сказывались на регионе постепенно. Волна политической регионализации рубежа 1980-90-х годов затронула в наибольшей степени Свердловскую область и то в основном на уровне областной элиты и руководства Свердловска / Екатеринбурга[ii]. В 1990 – 2000 годах развернулась административная война между руководством Тюменской области и администрациями входящих в неё, но расположенных за пределами рассматриваемого региона, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого округов за право последних выйти из состава первой. Опираясь на новую конституцию РФ 1993 года, несоизмеримо больший объём ресурсов и изменение правил борьбы между чиновничье-административными группировками, в противостоянии победили власти двух округов, которым удалось в полном объёме создать собственные параллельные административные структуры, заменяющие областные, и проигнорировать давление тюменских властей. После 2000-го года в ситуации произошёл некоторый откат назад, когда в силу позиции новой президентской администрации, было восстановлено формальное единство области, при котором фактически независимые автономные округа дотируют относительно небогатый и непосредственно подконтрольный Тюмени юг области. На уровне муниципального устройства в середине 1990-х годов появились элементы городского и районного самоуправления. Впрочем, реальную независимость от областных властей смогли отстоять только администрации крупнейших городов региона – Екатеринбурга, Челябинска и Омска. В последних двух городах можно говорить о дальнейшем срастании областной и городской элит. В Тюменской и Курганской областях контроль над муниципалитетами вернулся на областной уровень.
Областей Северного Казахстана процессы регионализации практически не успели коснуться. С оформлением КазССР в качестве суверенного государства и областные, и городские элиты, и конкретный состав администраций вновь стали контролироваться на новом государственном уровне, который взял на себя роль главного и единственного координатора отношений между основными этническими общинами Казахстана и окончательно вышедшими на поверхность внутриказахскими квазитрайбалистскими институтами (Шеретов, 2003). В 1997 году в расположенный на крайнем юге региона Целиноград, переименованный сначала в Акмолу, а затем в Астану, была перенесена столица республики. В виду чего город получил мощный импульс к росту, базирующийся, как и в случае с Тюменью в предыдущие десятилетия, не на внутрирегиональных, а на внешних ресурсах (приток в город части доходов от главной статьи казахстанского экспорта – нефти). В 1997-98 годах в стране были изменены административные границы областей. Перечислим изменения, коснувшиеся Северного Казахстана. Акмолинская (бывшая Целиноградская) область слита с Кокчетавской, областной центр последней стал столицей единой области, сохранившей название Акмолинской, сам бывший Целиноград выделен в отдельный столичный регион республиканского подчинения. Северные и западные районы бывшей Кокчетавской области (Тайынша, Саумалколь, Енбек, Талшик, Кишкенеколь) переданы в Северо-Казахстанскую область, туда же вошёл Тимирязевский район Кустанайской области. Расформирована Тургайская область – небольшая часть (Есиль и Державинск) отошла к Акмолинской области, основная – к Кустанайской.
Межгосударственная граница между Россией и Казахстаном до 1998 года была достаточно условна. Старые торговые связи Тюменской, Омской и Курганской областей с областями Северного Казахстана активно поддерживались – основной интерес был к дешёвой сельскохозяйственной продукции более тёплых и плодородных районов казахстанского приграничья. Петропавловск – столица Северо-Казахстанской области выполнял функции крупнорангового центрального места для ближайших к нему районов Тюменской и Курганской областей. Серьёзных причин разрушения сложившихся за предыдущие 100-150 лет связей было как минимум две. Первая – кризис 1998-го года (резкая девальвация российской валюты привела к удешевлению продукции российских предприятий в сравнении с казахстанскими, и до вынужденной аналогичной девальвации валюты Казахстана республиканские власти пытались решить проблемы механизмами пошлинной защиты и ужесточением порядка пересечения границы[iii]; подобных мер в первую очередь потребовали сельхозпредприятия Северо-Казахстанской области). Вторая причина – желание спецслужб контролировать перемещения граждан вкупе с «борьбой с терроризмом» и наркоторговлей. В последнее время барьерный характер границы усиливается просто в силу учреждения соответствующих пограничных и таможенных служб – она уже нарушила регулярность связей приграничных сельских районов. В 2007 году отменён ряд трансграничных электропоездов, которые сложнее контролировать пограничникам и таможенникам, соответственно, поток через границу концентрируется на автомобильных магистралях. При безвизовом порядке пересечения границы собственно процедура досмотра и регистрации проезжающих через границу граждан занимает от часа до трёх, к этому прибавляются регулярные многочасовые очереди.
3.4.3. Историко-экономическая география периода
Разделение экономических пространств России и Казахстана также было постепенным. Ухудшение материального благосостояния основной части населения не было чем-то неожиданным, так как в целом продолжало ещё перестроечный тренд. Промышленный кризис ударил в первую очередь по аграрно-«староиндустриальным» областям Северного Казахстана, Челябинской и Курганской областям, а также по моноотраслевым городам Свердловской области. В Северном Казахстане на кризис наложился распад системы местного управления и коммунального хозяйства, а также демонтаж республиканской системы социального обеспечения. Во многом именно это (как и опасения по поводу правового и социального статуса русскоязычного населения в новом государстве) вызвало волну возвратных миграций 1992-1996 годов. Уезжали в основном переселенцы первого и второго поколения, не потерявшие всех связей в районах выхода, либо не утратившие навыков мобильности. Соответственно, значительный приток населения испытали приграничные с Казахстаном области РФ, принимавшие как возвратных переселенцев, так и тех, кто оседал в Челябинской, Курганской и Тюменской областях просто по принципу территориальной близости. К середине 1990-х как российскую, так и казахстанскую части региона практически полностью покинула диаспора российских немцев – поколение ссыльных, их потомки, а также часть потомков добровольных переселенцев 1900-1910-х годов. Волна переселений ослабла к концу 1990-х годов. Новая волна выезда этнических русских и русскоязычных из Северного Казахстана возобновилась в меньших масштабах и других формах в 2000-е годы. Распространённые причины – получение пенсионного обеспечения в России, в связи с более ранним сроком выхода на пенсию и более развитой системой социальной помощи – в случае с пожилыми переселенцами, и невозможность реализовать собственный социальный статус – в случае с переселенцами молодых и средних возрастов. Переезд в новых формах утратил авральный характер – переселенцы второй волны в течение нескольких лет «готовят почву» и условия на новом месте проживания. Однако большая основательность в обустройстве регулярно приводит к тому, что за престарелыми родителями выезжают и в целом вписанные в новый казахстанский социум дети и внуки.
Место выехавших занимают другие переселенцы – этнические казахи из сельской местности Центрального и Южного Казахстана. В случае с выходцами из Центрального Казахстана речь идёт преимущественно о первичной урбанизации сельского населения с ориентацией на новую этно-государственную казахскую модель, во втором случае всё дело, главным образом, в решении проблемы аграрного перенаселения приграничных с Узбекистаном районов. Этнический баланс городов южной части региона серьёзно изменился. В Петропавловске процент казахского населения вырос с нескольких процентов до 14, Кокчетав превратился в двухобщинный город («русская» и «казахская» общины примерно равны). Астана, выросшая за полтора десятилетия до полумиллионного размера, привлекает мигрантов не только из всех частей республики, но и из Киргизии и Таджикистана. Основная ниша, которую занимают мигранты-казахи в городах – мелкие и средние государственные служащие, рядовой и младший офицерский состав силовых структур, такой традиционный институт урбанизации выходцев из сельской местности как армия, мелкий бизнес, рабочие специальности. Руководящие должности и места в крупном бизнесе распределяются скорее на основе баланса основных «неказахских» этнических общин и различных групп казахского происхождения[iv] – определённые квоты, призванные поддержать впечатление полиэтничности, существуют, например, для русскоязычных.
В российской части Юго-Западной Сибири регионализация довольно причудливо наложилась на поляризацию экономического ландшафта. Автономизировавшиеся региональные элиты заинтересованы, прежде всего, в ресурсах крупнейших агломераций и мало обращают внимания на окраины подчинённых им областей. В итоге несколько спала изоляция отдельных областных ячеек, окраинные и периферийные районы по границам областей восстанавливают связи через советские административные границы, часто выступавшие в качестве тотальных социально-экономических барьеров, или просто оказываются похожи по комплексу социально-экономических условий в виду некоторой заброшенности. В итоге в экономический ландшафт северной половины территории вновь начинает дифференцироваться в соответствии с зонами влияния крупных городов, а не административных границ. Крупнейшие города региона по обе стороны границы быстро превращаются в центры потребительской экономики и приобретают черты преимущественно сервисно-коммуникационной специализации. При этом наиболее динамично развивающиеся агломерации Юго-Западной Сибири – многоотраслевые. И Тюмень, и Екатеринбург, и Астана совмещают функции центров снабжения с развитыми или развивающимися группами промышленных отраслей и доходами от обслуживания нефтегазового комплекса. Именно эти три городских центра имеют положительную динамику численности населения. Тренд изменения числа жителей для большинства остальных городов – стабильно-понижательный.
3.4.4. Общая историко-географическая характеристика периода
В текущий период о Юго-Западной Сибири вновь можно говорить как о территории, распадающейся на две части – северную и южную. Теперь, однако, это происходит в силу факторов политико-экономических. Территория представляет собой поляризующийся социально-экономический ландшафт, в котором население, денежные и производственные ресурсы стягиваются в крупнейшие города. Для южной половины территории основной центр поляризации один – потенциальный миллионный город – Астана, остальные областные столицы Северного Казахстана выполняют функции вспомогательных центров второго порядка. В северной половине территории поляризация происходит вокруг четырёх крупнейших агломераций, при этом две из них – Екатеринбург и Тюмень быстро растут и наращивают сферы своего влияния, а две – Омск и Челябинск за счёт привлечения мигрантов поддерживают достигнутый уровень и потенциал развития, одновременно теряя часть населения в виду негативной естественной динамики. Сформировался целый ряд депрессивных районов – это большая часть Курганской области, это некоторые промышленные города Челябинской области среднего размера (Златоуст, Миасс), это северная окраина региона – пограничная с новым экономически благополучным регионом Северо-Западной Сибири, активные связи с которым – залог благополучия таких центров территории как Екатеринбург и Тюмень.
[i] Глава из моей диссертации на соискание степени кандидата географических наук «Юго-Западная Сибирь: эволюция пространственных структур общества (с XV века до настоящего времени)».
[ii] Обратная смена названия города произошла в сентябре 1991-го года.
[iii] «Все это мы уже проходили в 1998-1999 гг.! Тогда у нас тоже вроде не было внутренних причин для девальвации. Но произошел дефолт в России. Случилась резкая девальвация, и все российские, украинские, белорусские товары, резко подешевев в долларовом исчислении, хлынули на наш рынок. Они были намного дешевле отечественных товаров, которые по цене не могли с ними конкурировать. В итоге у наших предприятий возникли проблемы: вначале они начали переходить на работу в одну смену, потом стали отправлять людей в неоплачиваемые отпуска… Многим финансистам выход в январе – феврале 1999 г. виделся только в девальвации. Хотя я лично тогда не был ее сторонником. В тот период я был членом рабочей группы, и мы выступали против девальвации, считая, что можно решить эти вопросы методами налоговой, таможенной политики государства. Не получилось. И нацбанк ввел свободно плавающий обменный курс в апреле 1999 г.». – «Пусть вернет деньги и живет счастливо», – Григорий Марченко, председатель национального банка Республики Казахстан. / Ведомости, № 76 (2594), 28.04.2010.
[iv] Их структуру часто сводят к трём историческим объединениям племён – жузам, но, видимо, это упрощение и архаизация в описании сложного конгломерата общественных групп, прошедших через «советский транзит» как минимум в смысле изменения представлений об этничности, вторжения партийно-бюрократических механизмов социальной регламентации, урбанизации и индустриализации образа жизни, резких демографических сдвигов, связанных, в том числе, с террором и искусственным голодом.
